Временная организация функций является одной из фундаментальных характеристик живой системы.

В. В. Ларин

Колебания в биосистемах могут иметь различный функциональный смысл. Существует мнение, что рит­мичность биологических процессов — важный фактор надежности их работы [7]. Волнообразность защищает биосистему от переутомления, неизбежно возникающе­го при стационарной деятельности. Биоритмы, несо­мненно, имеют и приспособительный характер, позво­ляя организму лучше адаптироваться к регулярным изме­нениям во внешней среде. С этой точки зрения гомеостаз можно рассматривать как постоянное уравновешивание ритмов биологических процессов с ритмами разнообраз­ных воздействий на организм [49]. Нормальная времен­ная организация физиологических процессов является необходимым условием оптимальной жизнедеятельности. Поломка биоритмов может привести к развитию патологических нарушений.

С позиций взаимодействия организма и среды выде­ляют два типа колебательных процессов: адаптивные ритмы, или биоритмы, т.е. колебания с периодами, близкими к основным геофизическим циклам, роль которых заключается в адаптации организма к периоди­ческим изменениям внешней среды; физиологические, или рабочие ритмы, т.е. колебания, отражающие деятель­ность физиологических систем организма [12, 20, 50, 67].

Основные характеристики колебаний биологичес­ких ритмов:

1)       период — время полного цикла функции или процесса живой системы;

2)       амплитуда — максимальное или минимальное отклонение от среднесуточного уровня ритма, носящего название мезор;

3)      акрофаза — время, когда исследуемая функция или процесс достигает своего максимального значения в течение полного цикла;

4)      минифаза — время, когда исследуемая функция или процесс достигает своего минимального значения в тече­ние цикла [7, 36].

Наиболее полный частотный классификатор биорит­мов предложен Н. И. Моисеевой и В. М. Сысуевым [41]. В него включены 5 классов биоритмов, среди которых наибольшее внимание уделяется суточным (циркадным, циркадианным) ритмам с периодом 24±4 ч. И это не случайно, ибо подавляющее большинство физиологи­ческих и биохимических процессов у человека и живот­ных закономерно изменяется в течение суток. Биологи­ческий смысл естественных суточных колебаний физио­логических функций состоит в обеспечении высокой активности, выносливости и работоспособности челове­ка днем и соответственно отдыха и восстановления ночью. Становление циркадной временной системы про­исходит по определенной генетической программе и коррелирует с онтогенезом [17, 78].

В настоящее время изучены суточные ритмы многих физиологических процессов, протекающих в организме человека. Особое внимание исследователей привлекают сердечно-сосудистая, нервная и эндокринная системы, функциональным состоянием которых существенно оп­ределяются суточные ритмы многих процессов жизнеде­ятельности.

У здорового человека функциональная активность сердечно-сосудистой системы возрастает с 8 до 13 ч, с 13 до 14 ч несколько снижается (первый минимум) и вновь продолжает возрастать, достигая максимума к 18 ч. Вто­рой минимум деятельности системы приходится на 3 ч ночи. Такой ход суточной кривой связывают с мышеч­ной активностью, сном и бодрствованием [33, 42].

Суточные колебания присущи всем показателям функ­ционирования сердечно-сосудистой системы — частоте сердечных сокращений, структуре кардиоритма, объем­ной скорости кровотока, уровню артериального давле­ния, потреблению кислорода тканями и т. п. [26, 28, 30]. В течение суток изменяется не только уровень функци­онирования отдельных звеньев аппарата кровообращения, но и их реактивность, чувствитель­ность к различным воздействи­ям, физическим нагрузкам и вазоактивным веществам [31, 71], что определяет целесооб­разность хронобиологического подхода к лечению сердечно­сосудистых заболеваний.

Суточные ритмы свойствен­ны обмену веществ: в течение суток отчетливо выявляются фазы, когда преобладают эрготропные или трофотропные процессы. В формировании суточных колебаний обмена веществ существенную роль играет периодический прием воды и пищи. Однако при изу­чении обмена веществ в условиях относительного покоя, при дробном приеме пищи с 1-3-часовыми интервалами или при голодании, как правило, выявляются 24-часо­вые колебания многих метаболических параметров, что свидетельствует об определенной роли эндогенных меха­низмов в генерации ритмов обмена веществ [19, 20]. Установлены суточные колебания показателей углевод­ного, жирового, белкового, электролитного и нуклеино­вого обменов [27, 67, 70]. Обращает на себя внимание достаточно четкая согласованность в колебаниях уровня метаболитов различных видов обмена веществ, что сви­детельствует о наличии синхронизирующих факторов ритма метаболизма [3].

Во временной координации циклических процессов, протекающих в организме, огромное значение имеют циркадные колебания функциональной активности нерв­ной системы. Суточные колебания тонуса вегетативной нервной системы тесно связаны с циклом сон — бодрст­вование. Во сне, как известно, возрастает тонус парасим­патического отдела, а в период активности — симпати­ческого. В часы дневного бодрствования выше актив­ность различных форм нервно-психической деятельнос­ти. Это подтверждают уменьшение времени реакции на зрительные и слуховые раздражители, увеличение ско­рости и точности переработки информации, повышение способности к обучению [20, 50]. Изменение психической активности коррелирует с динамикой частоты и амплитуды колебаний электроэнцефалограммы [41].

В координации биоритмов важная роль принадлежит и циркадным колебаниям функциональной активности эндокринной системы, особенно ее гипоталамо-гипофизарного звена. У человека максимальная секреция тропных гормонов гипофиза отмечается во время ночно­го сна [20]. Совпадения секреторной активности гипо­физа с определенными стадиями сна свидетельствуют о наличии центральных механизмов интеграции суточных колебаний нервной и эндокринной систем. В соответст­вии с ритмами функционирования гипоталамо-гипофизарной оси у человека изменяется и секреторная актив­ность периферических эндокринных желез [19, 47]. Мак­симальный уровень в крови продуцируемых ими гормо­нов устанавливается или синхронно, или с отставанием на 2—3 ч от увеличения кон­центрации тропных гормонов гипофиза.

Суточные колебания пре­терпевает и реактивность эн­докринной системы, ее отдель­ных звеньев. Различные воз­действия вызывают неодина­ковую реакцию эндокринных желез. В течение суток изме­няется соотношение свобод­ных и связанных форм гормо­нов [66], их метаболизм и вы­ведение [74]. Циркадные рит­мы присущи и чувствитель­ности гормональных рецепто­ров [76]. Есть основание пред­полагать, что именно около­суточные ритмы чувствитель­ности рецепторов обратной связи выступают в роли ведущего механизма, ответст­венного за характер колебаний концентрации гормонов в крови [20].

Состояние желудочно-кишечного тракта у людей также меняется в околосуточном режиме. Даже в периоды между приемами пищи днем сильнее перистальтические движения, выше интенсивность слюноотделения и же­лудочной секреции. Несмотря на сравнительно высокую активность лиц, занятых в ночную смену, эффективность пищеварения у них в целом ниже, чем днем [7, 33, 37]. Колебаниям во времени подвержено и состояние пародонта. У людей с практически здоровым пародонтом дневное количество десневой жидкости прогрессивно нарастает от утренних к вечерним часам. Содержание эпителиальных клеток в десневых желобках достигает максимума в 11 и 20 ч, фагоцитов — в 14 ч. Тонус сосудов пародонта имеет максимальные показатели в 11-14 ч. Кривая температуры десны характеризуется пиками в 8, 14 и 20 ч. [58].

Циркадианные колебания отмечаются в работе дру­гих органов и систем [8, 20, 27, 33, 57, 60, 73]. Околосу­точный ритм деятельности внутренних органов, как пра­вило, не точно 24-часовой, что свидетельствует о значи­тельной пластичности временной организации живых систем.

Суточные колебания различных функций организма образуют единый ансамбль, в котором прослеживается строгая последовательность в активации поведенческих, физиологических и метаболических процессов. В интег­рации колебательных процессов в организме большую роль играет временная организация нейроэндокринной регуляции, хотя, очевидно, и не сводится к ней. По-видимому, правильнее говорить о мультиосцилляторном принципе циркадной организации у человека и живот­ных. Несмотря на то что проблема биологических часов далека от полного разрешения, в настоящее время уже не вызывает сомнения факт наличия клеточных пейсмекеров, способных генерировать автоколебания с суточным или околосуточным периодом. Согласно мультиосцилляторному принципу, автономные генераторы суточных ритмов объединяются в несколько групп сцепленных осцилляторов, относительно независимых друг от друга. Ведущими ритмоводителями в организме большинством исследователей признаются супрахиазматические ядра гипоталамуса и эпифиз [1, 20, 27]. Среди других структур головного мозга, претендующих на роль пейсмекера биологических ритмов, называют и полосатое тело [9]. Без сомнения, для синхронизации биологических колебаний, в том числе с периодом, равным или близким к суткам, исключительно важное значение имеют внеш­ние периодические процессы, особенно фотопериодика, колебания геомагнитного поля, температуры среды и др. [4, 20, 65, 67, 75]. Синхронизирующее действие они оказывают, вероятно, не только прямо, но и опосредо­ванно, через изменение ритмов питания и двигательной активности.

Таким образом, в основе временной организации живой материи лежит эндогенная природа биоритмов, корригируемая экзогенными факторами. Устойчивость эндогенной компоненты биологических часов поддер­живается тесным взаимодействием нервной и гумораль­ной систем [1, 2].

Структура суточных ритмов не является абсолютно устойчивой — под влиянием внешних или внутренних факторов она может изменяться в довольно широких пределах и даже приводить к десинхронозам.

Все факторы, в той или иной степени влияющие на параметры биоритмов, можно разделить на две группы [2, 3]. К первой относятся факторы, вызывающие пере­стройку биоритмов: трансмеридианные перемещения, периодические изменения суточного ритма жизнедея­тельности, сезоны года, искусственная изоляция от со­циальных датчиков времени. Вторая группа включает факторы, воздействие которых не связано с перестрой­кой биоритмов и которые лишь вторично приводят к изменению их параметров: перенапряжение организма, эмоциональные стрессы, старение и др.

Отдельного рассмотрения требуют медицинские ас­пекты биоритмологии, изучаемые хрономедициной. Боль­шинство исследователей, основываясь на эксперимен­тальных и клинических данных, полагают, что у больных и здоровых людей имеются различия в суточном ходе биоритмов. По их мнению, при заболеваниях существен­но изменяется структура временной организации и коор­динация физиологических функций: возникает рассо­гласование ритмических процессов с внешними датчи­ками и нарушается внутренняя синхронизация функций, меняются амплитуда колебательного процесса, среднесуточный уровень, фазы ритмического процесса. Не­сколько иную, оригинальную точку зрения отстаивает А. П. Дубров [22]. Он считает, что у здорового и больного организмов одинаковая циркадная ритмика функцио­нальных процессов, так как ее суточный ход (хронограм­ма, паттерн) определяется едиными гелиогеофизическими факторами. В биоритмах здорового и больного орга­низмов наблюдаются отличия лишь в величине базисно­го уровня или в амплитудном размахе колебаний иссле­дуемого функционального показателя. Форма кривой суточного хода биоритма больного человека, по мнению автора, может отличаться только при резко выраженных органических нарушениях, а в остальных случаях син­хронные хронограммы будут сходными. Обнаруживае­мые в некоторых случаях принципиальные различия в циркадной ритмике у здоровых и больных А. П. Дубров объясняет изъянами в организации исследований (раз­личные время и место, разный возрастной состав и др.).

Конечно, не все положения, выдвигаемые А. П. Дубровым, соответствуют общепризнанным взглядам, однако аргументация и доказательства, приводимые им, заслуживают серьезного внимания. Имеющиеся приме­ры сходства суточного хода биоритмов у больных и здоровых людей вовсе не означают, что между этими двумя группами нет разницы в реакции или функцио­нальной активности. Естественно, различия имеются, и подчас очень значительные, причем для каждого заболе­вания отмечаются свои, характерные изменения [53]. Другими словами, медицинские аспекты биоритмологии должны рассматриваться с обязательным учетом фунда­ментальных свойств живых систем, требующих соблюде­ния определенных правил выполнения исследований.

Под хронотерапией понимают проведение терапевти­ческих мероприятий в соответствии с ритмом физиоло­гических функций организма и их временной чувстви­тельностью к лечебным воздействиям. Основная задача хронотерапии — оптимизация лечения с учетом времен­ного фактора.

Хронотерапия может осуществляться двумя путями: 1) подбор времени воздействия исходя из представлений о нормальном ритме функций и тех его изменений, которые наступают в данной группе больных (групповая хронотерапия); 2) подбор времени воздействия на основе изучения ритмов конкретного больного (индивидуаль­ная хронотерапия).

Преимуществом групповой хронотерапии является то, что назначать ее можно без исследования ритмов конкретного больного, если для данного заболевания известны изменения чувствительности организма к воз­действиям во времени. Однако более плодотворно про­ведение лечебных мероприятий с учетом индивидуаль­ных биоритмов, что соответствует общеизвестному прин­ципу медицины — лечить не болезнь, а больного.

В соответствии с разнообразием лечебных средств можно говорить о хронофармакологии, хронофизиотерапии, хронобальнеотерапии и т. д. Наивысшего уровня развития достигла хронофармакология, изучающая дейст­вие лекарственных веществ как функции биологическо­го времени и их влияние на биологические ритмы орга­низма.

Задачи хронофармакологии:

—      изучение ритмических изменений всасывания, рас­пределения в тканях и органах, метаболизма и выведения лекарственных веществ (хронокинетика);

—      исследование изменений чувствительности тканей, ор­ганов и физиологических сис­тем к лекарственным веществам в зависимости от временной организации (хроностезия);

—     определение ритмических колебаний величины и продолжительности фармакологического эффекта препаратов в зависимости от временной организации (хронэргия).

В хронофармакологии вы­деляют два направления [34, 36]. Первое — изменение активности лекарственных препаратов в зависимости от назначения их в той или иной фазе биоритма. Решение этой проблемы даст воз­можность выработать рекомендации относительно оп­тимального времени применения и оптимальной дозы лекарственных средств. Второе направление — изменение основных характеристик физиологических ритмов под влиянием лекарств. Решение этой проблемы позволит выделить группу лекарств, ослабляющих или устраняю­щих состояние десинхроноза и способствующих норма­лизации биоритмов.

Не останавливаясь на многочисленных эксперимен­тальных данных [5, 18, 27], приведем примеры, иллю­стрирующие важность назначения лекарств с учетом суточных ритмов у человека.

Эффект наркотических снотворных средств в боль­шей степени выражен поздно вечером или в ночные часы. Это связано с тем, что вечером и особенно ночью в ЦНС развивается естественный процесс торможения, поэтому его легче вызвать или углубить снотворными средствами [36].

Подкожное введение метилпреднизолона (урбазона) детям в стандартных дозах в разное время суток показало статистически значимое повышение активности пре­парата при введении в 7 ч утра по сравнению с его приемом в 19 ч, а также в 15 ч по сравнению с его введением в 3 ч ночи [72].

Максимальная выраженность реакций на гистамин приходится на 23 ч, а в период между 7 и 11 ч она минимальна. Суточные колебания характерны и для дейст­вия антигистаминных препаратов. Например, при назна­чении больным бронхиальной астмой перитола в 7 ч утра его антигистаминный эффект продолжался 15—17 ч, а после приема в 19 ч он действовал лишь 6—8 ч [18, 72]. Доказаны циркадианные ритмы изменения фармаколо­гической активности ацетилхолина, салицилата натрия, резерпина, простагландинов, этанола, инсулина, хлортиази­да, алупента, индометацина, АКТГ, кортизола, синтетичес­ких кортикостероидных препаратов и др. [5, 27, 73].

Таким образом, время приема лекарственных пре­паратов может иметь существенное значение для прояв­ления их фармакотерапевтического действия у больных. Сформулированы и некоторые принципы клинической хронофармакотерапии [51]. Первый принцип оптималь­ного времени назначения лекарственных средств заклю­чается в подражании акрофазе естественного биологи­ческого ритма той системы, на которую необходимо воздействовать. Второй принцип состоит в том, чтобы оптимальная терапевтическая концентрация препарата со­впадала с периодом наивыс­шего развития патологическо­го процесса. Несомненно, принципы хронофармакотера­пии требуют дальнейшего уточнения, развития и совер­шенствования, хотя клиничес­кая практика во многих случа­ях уже подтверждает их.

Так, применение фуросемида у больных с недостаточ­ностью кровообращения показало, что его эффективность при приеме внутрь в дозе 40 мг в разное время суток неодинакова. Макси­мальный диурез наблюдается при приеме в 10 ч, макси­мальное выведение с мочой калия — в 13 ч, натрия — в 17-18ч [77].

При проведении лечения дилантином больных веге­тативно-сосудистыми дистониями с учетом биоритмов установлено, что по сравнению со стандартным приемом лекарства хронотерапия дает не только более высокий, но и более быстрый эффект [39-41].

При хронотерапии анаприлином у больных гиперто­нической болезнью констатирован более выраженный по сравнению с традиционной терапией эффект артериоло- и венулодилатации [32]. В целом для большинства антигипертензивных препаратов особенно рационально однократное назначение в 15—17 ч — перед обычным для многих больных подъемом артериального давления в 18—20 ч. Так, надежный гипотензивный эффект клофелина при 3-разовом применении, развивается лишь на 9— 10-е сутки, а с учетом времени — уже на 4-е сутки. Если частота осложнений у лиц, страдающих гипертоничес­кой болезнью, при назначении этого препарата достига­ет 60%, то хронотерапия снижает вероятность появления неблагоприятных последствий до 10% [6]. Сравнитель­ный анализ лечения ИБС обзиданом показал, что одно­кратный прием 40 мг препарата в оптимальное время эквивалентен приему 120—160 мг без учета функцио­нальной активности сердечно-сосудистой системы в те­чение суток [7]. К тому же при хронотерапии антиангинальными средствами у больных ИБС не отмечалось привыкания и побочных эффектов [16].

Назначение цитостатиков детям с острым лейкозом в 14 и 19 ч или же в 16 ч обеспечивало наступление ремиссии на 1—2 недели раньше, чем у больных, полу­чавших лекарственные препараты равномерно в течение дня [24, 25]. Кроме того, хронотерапия уменьшала ос­ложнения и продлевала жизнь в 2 раза по сравнению с традиционной химиотерапией. Практическое использо­вание в онкологической практике принципов хроноте­рапии в 1,5-2 раза повышает эффективность химио- и лучевой терапии и уменьшает степень токсикозов со стороны организма [13, 25, 69].

У страдающих кожными заболеваниями однократное применение триамцинолона в 8 ч утра значительно более эффективно и вызывает меньше побочных реакций, чем распределение той же дозы на несколько приемов; к тому же назначение препарата один раз в день позволяет добиться терапевтического эффекта даже при меньшей дозе [55, 59, 64].

Приведенных примеров достаточно, чтобы предполо­жить, что широкое внедрение хронофармакотерапии существенно повысит результаты лечения. Остается лишь удивляться, почему этот реальный путь повышения эф­фективности терапии больных не стал до сих пор досто­янием лечебно-профилактических учреждений респуб­лики.

Понимание зависимости фармакологического эф­фекта от временного состояния биосистемы позволяет отказаться от шаблонного назначения лекарственных веществ, повысить результативность лечения при одно­временном снижении дозировок и выраженности побоч­ных реакций. Однако механизм ритмических изменений чувствительности организма к лекарственным препара­там довольно сложен и не исчерпывается особенностями фармакокинетики лекарств [18, 63].

На принципах хронобиологии должна строиться и немедикаментозная терапия. Уже получено достаточное количество фактов, подтверждающих плодотворность идей ритмологии в этой области медицины. Так, успеш­но разрабатывается хронофизиотерапия [42-44, 48, 62, 68]. В ее основу положены те же представления о непре­рывности и цикличности адаптационных процессов, при которых важнейшей считается суточная периодика функ­ций. Вместе с тем в силу своей природы и особенностей действия на организм физических факторов хронобиологическое направление в физиотерапии требует само­стоятельного рассмотрения.

В курортологии вопросы временной организации ле­чения приобретают особое значение, поскольку санатор­ные условия способствуют восстановлению согласова­ния внешних датчиков времени, а методы санаторно-курортного лечения наиболее физиологичны. И дейст­вительно, исследования, анализ которых дан в работах И. Е. Оранского [42, 43, 45], подтвердили положительное влияние санаторно-курортного лечения на суточные ритмы человека. Доказано, что назначение курортных факторов (бальнеопроцедур, климатических процедур и др.) с учетом циркадных ритмов достоверно повышало эффективность санаторно-курортного лечения, способ­ствовало лучшей коррекции нарушенных физиологичес­ких процессов [11, 14, 44]. Следовательно, действие природных факторов также во многом зависит от време­ни их назначения, поскольку время — одна из важней­ших категорий материи, существенно влияющая на функ­циональное состояние организма и особенно его регуляторных систем.

Хронобиологический принцип целесообразно исполь­зовать и при назначении лечебной физкультуры, являю­щейся одним из эффективных методов терапии различ­ных заболеваний. Исследования показали, что подбор оптимального времени для проведения ЛФК значитель­но повышает ее эффективность у пациентов, страдаю­щих вегетативно-сосудистой дистонией, цереброваскулитом и арахноидитом [38].

Для оптимизации лечения больных важен учет и других ритмов — месячных, сезонных, годовых и т. д. [15, 20, 43]. Чем важнее для жизнедеятельности биоритм, тем ощутимее флюктуации лечебного эффекта [6].

Исследования биоритмов показывают, что заболева­ния, как правило, сопровождаются нарушением колеба­тельных процессов. Нарушения не только затрагивают пораженные органы и ткани, но и распространяются на другие системы. Биоритмологические исследования про­водились при болезнях сердечно-сосудистой системы. Не меньший интерес представляет проведение таких исследований и при заболеваниях органов дыхания, эндокринной системы, почек. Предстоит также выяснить, когда биоритмологические изменения становятся при­чиной болезни или обусловливают особенности ее тече­ния, а когда они носят неспецифический характер и являются следствием патологического процесса.

Информация о биоритмологических изменениях, очевидно, может иметь определенное диагностическое значение. Весьма перспективно использование биорит­мологических подходов для оценки состояния адапта­ции, неспецифической резистентности организма. От­мечено, что нарушения временной координации функ­ций организма одними из первых свидетельствуют о развитии патологического процесса [46, 52]. Поэтому исследования изменений биоритмов могут иметь боль­шое значение в оценке предпатологических состояний и диагностике предболезней, в организации профилактических мероприятий, а также для прогноза течения и исхода заболеваний.

Одна из важнейших задач хронотерапии и хронобио­логии — надежная регистрация индивидуальных харак­теристик биоритмов (авторитмометрия). Современное диагностическое и лабораторное оборудование, телемет­рические системы и средства вычислительной техники открывают широкие перспективы для ее решения. Ин­дивидуальная биоритмология позволит не только инди­видуализировать терапию больных, но и организовать изучение внутрисуточного распределения обострений различных патологических процессов.

Весьма актуален вопрос о выборе критериев для определения оптимального времени суток при проведе­нии тех или иных терапевтических мероприятий. Эти критерии должны быть доступными и отражать индиви­дуальные особенности биоритмов.

Становление и изменение циркадной ритмики, как и физиологических функций, тесно связано с возрастом [17]. По мере роста и развития организма увеличивается амплитуда ритмов, а его старение приводит к постепен­ной утрате ритмов отдельных функций. Поэтому необхо­димо определить возрастную норму циркадианных рит­мов, особенности ее изменения при различных патоло­гических состояниях и на их основе разрабатывать науч­ные принципы хронотерапии и хроногериатрии.

Хронотерапия представляет собой комплекс лечеб­ных мероприятий, проводимых с учетом суточных колебаний чувствительности организма к различным внешним воздействиям, прежде всего к фармакологи­ческим средствам. Не менее важны хронобиологические исследования фармакокинетики лекарств. Хронофармакология, как и хронотерапия в целом, может иметь региональные особенности, что определяет актуальность этих исследований для Беларуси, где они ведутся пока не на должном уровне.

Для успешного использования хронотерапии в прак­тической деятельности врача принципиальное значение имеет решение вопроса о том, какими физиологически­ми ритмами организма определяется эффективность ле­чебных воздействий. Возникает необходимость выбора для каждого терапевтического метода маркерных биоло­гических ритмов, с которыми коррелируют колебания его действия на организм.

Развитие хронотерапии существенно осложняет то обстоятельство, что основная масса хронофармакологических сведений получена в исследованиях здоровых людей и животных и поэтому они не могут быть целиком экстраполированы на больного человека. Встает серьез­ная и пока трудно разрешимая проблема расшифровки динамики фармакологического ответа при определен­ной патологии. Речь идет о необходимости изучения сопряженных проблем хронопатологии и поиска ее аде­кватных моделей в эксперименте.

Трудность заключается в универсальности и исклю­чительной вариабельности поломок ритмических про­цессов при заболеваниях. На том или ином уровне организации им неизменно сопутствуют искажения нор­мальной ритмической структуры физиологических функ­ций: затягивание или укорочение периода колебаний, разнонаправленные изменения их амплитуды, смещение акрофазы и т. п. Оценить такого рода сдвиги, зачастую весьма индивидуализированные, — сложное, но необхо­димое требование.

К числу важных исследовательских задач следует отнести и изучение механизмов временной зависимости терапевтических воздействий. Для их понимания важно исследовать влияние лекарств и других лечебных средств на различные этажи иерархической организации колеба­тельных процессов в организме, особенно на отношения между первичными осцилляторами и центральными регу­ляторами, пейсмекерными аппаратами.

Мало разработана также проблема комплексного ис­пользования терапевтических мероприятий. Между тем имеются все основания предполагать, что изменения временного интервала между применением отдельных лечебных средств будут существенно влиять на конечный терапевтический результат. Без детального изучения этого вопроса оптимизация лечебного процесса невозможна.

Таким образом, хронотерапия, основанная на идеях биоритмологии, должна прочно войти в медицинскую практику и стать одним из важнейших инструментов оптимизации лечения больных. Она имеет множество преимуществ: высокая эффективность, сокращение кур­са и удешевление лечения, использование лечебных процедур в меньших дозировках, снижение риска ослож­нений и побочных эффектов и т. д. Для этого необходимо не только преодолеть психологический барьер, создать приборную базу мониторинга, составить подробную био­ритмологическую характеристику лечебных методов, но и значительно ускорить и расширить разработку теоре­тических и прикладных аспектов хрономедицины и хро­нобиологии. Думается, что поднятые в настоящей статье проблемы будут содействовать преодолению трудностей на пути хронотерапии и скорейшему освоению ее прин­ципов практическими врачами.

Литература

1.       Агаджанян Н. А., Башкиров А. А., Власова И. Г. // Успехи физиол. наук.— 1987.— Т. 18, N 4.— С. 80—104.

2.       Агаджанян Н. А., Чеснокова С. А., Михайловская Т. А. Фактор времени и физиологические реакции.— М.: Изд—во Ун—та дружбы народов, 1989.— 55 с.

3.       Агаджанян Н. А., Шабатура Н. Н. Биоритмы, спорт, здоровье.— М.: Физкультура и спорт, 1989.— 207 с.

4.       Алякринский Б. С., Степанова С. И. По закону ритма.— М.: Наука, 1985.— 175 с.

5.       Арушанян Э. Б. // Фармакология и токсикология.— 1989.— N 5.— С. 10—16.

6.       Арушанян Э. Б. // Эксперим. и клин. фармакология.— 1992. — N 2.— С. 75—77.

7.       Арушанян Э. Б., Батурин В. А. Основы хронофармакологии: Учеб. пособие.— Ставрополь: СГМИ, 1989.— 84 с.

8.       Балуда В. П., Исабаева В. А., Пономарева Т. А. и др. Биологические ритмы системы гомеостаза человека.— Фрунзе: ИЛИМ, 1978.— 196 с.

9.       Батурин В. А. Хронобиологические аспекты фармакодинамики антидепрессантов: Автореф. дис. ... д—ра мед. наук.— М., 1992.— 48 с.

10.     Бехтерева И. Я. Нейрофизиологические аспекты психи­ческой деятельности. — Л.: Медицина, 1974.— 151с.

11.     Бокша В. Г. Проблема адаптации и курортное лечение. — М: Медицина, 1983. — 128 с.

12.    Браун Ф. Сравнительная физиология животных / Пер. с англ.— М.: Мир, 1977.— Т. 2.— С. 210—253.

13.  Васильева Г. С. Хронобиология и хронотерапия злокачест­венных новообразований (экспериментально—клинические исследования): Автореф. дис.... д—ра биол. наук. — Алматы, 1994 — 78 с.

14.           Воронин Н. С., Волкова Л. П. // Вопр. курортологии. — 1971.—N 3.— С. 220—222.

15.           Голиков А. П., Голиков П. П. Сезонные биоритмы в физиологии и патологии.— М: Медицина, 1973.— 167 с.

16.           Григорян С. В. Актуальные вопросы клинической биорит­мологии.— Ереван, 1988.— С. 80—86.

17.     Губин Г. Д., Вайнерт Д. // Успехи физиол. наук.—1991 — Т. 22, N 1.— С. 77—96.

18. Гуськова Т. А., Либерман С. С. // Фармакология и токси­кология.—1987.—Т. 50, N4.— С. 111—118.

19.     Дедов И. И., Дедов В. И. Биоритмы гормонов.— М.: Медицина, 1992.— 256 с.

20.     Деряпа Н. Р., Мошкин М. П., Поеный В. С. Проблемы медицинской биоритмологии.— М.: Медицина, 1985.— 208 с.

21.     Детари Л., Карцаги В. Биоритмы.— М.: Мир, 1984.— 160 с.

22.     Дубров А. П. Симметрия биоритмов и реактивности.— М.: Медицина, 1987.— 176 с.

23.     Ефимов М. Л. Биологические ритмы в норме и патологии. — Алма—Ата, 1981.— 152 с.

24.     Ефимов М. Л., Васильева Г. С., Коваленко В. Р., Имангалиева Н. Т. Суточная хронобиология и хронотерапия опухолей.— Алма—Ата, 1985.— 125 с.

25.     Ефимов М. Л., Васильева Г. С., Коваленко В. Р. и др. // Вопр. онкологии.— 1989.— Т. 35, N 9.— С. 1068—1071.

26.     Заславская Р. М. Хронодиагностика и хронотерапия заболеваний сердечно—сосудистой системы.— М.: Медицина, 1991.— 320 с.

27.     Зидермане А. А. Некоторые вопросы хронобиологии и хрономедицины.— Рига: Зинатне, 1988.— 214 с.

28.     Зубанов В. П., Дьячков В. А., Мошкин М. П., Поеный В. С. //Физиология человека.— 1981.— Т. 7, N 1.— С. 138—144.

29.     Катинас Г. С., Моисеева Н. И. Фактор времени в функци­ональной деятельности живых систем.— Л.: Наука, 1980.—176 с.

30.  Колпаков М. Г. Механизмы кортикостероидной регуляции функций организма.— Новосибирск: Наука, 1978.— 246 с.

31.     Колпаков М. Г., Поляк М. Г. Эндокринные механизмы регуляции процессов адаптации.— Новосибирск: Изд—во НГУ, 1975.— 110 с.

32.     Комаров Ф. П., Гехт Т. М. // Хронобиология и хрономедицина: Руководство.— М., 1989.— С. 184—189.

33.     Комаров Ф. И., Захаров А. В., Лисовский В. А. Суточный ритм физиологических функций у здорового человека.— Л.: Медицина, 1966.— 200 с.

34.     Комаров Ф. И., Моисеева И. И. // Физиология человека.— 1983.—N 6.— С. 1011—1022.

35.     Комаров Ф. И., Рапопорт С И. // Клин. медицина.— 1993.—N 5.— С. 4—9.

36.       Кудрин А. Н., Давыдова О. Н., Зацепшова Т. А., Ряженое В. В. //Сов. медицина.— 1985.— N 10.— С. 37—41.

37.     Лебедев И. Н. Биоритмы пищеварительной системы.— М.: Медицина, 1987.— 255 с.

38.     Моисеева Н. И., Комарова Н. И., Никитина Л. П., Понеделко Р. П. // Вопр. курортологии.— 1990.— N 6.— С. 42—44.

39.     Моисеева Н. И., Никитина Л. И. // Сов. медицина.— 1982.—N 10.—С. 49—51.

40.     Моисеева Н. И., Никитина Л. И. // Сов. медицина.— 1985.—N 10.—С. 110—112.

41.     Моисеева Н. И., Сысуев В. М. Временная среда и биологи­ческие ритмы.— Л.: Наука, 1981.— 127 с.

42.     Оранский И. Е. Биологические ритмы и бальнеотерапия.— М.: Медицина, 1977.— 120 с.

43.     Оранский И. Е. Природные лечебные факторы и биологи­ческие ритмы.— М.: Медицина, 1988.— 288 с.

44.     Оранский И. Е., Царфис П. Г. Биоритмология и хроноте­рапия (хронобиология и хронобальнеофизиотерапия).— М.: Высш. шк, 1989.— 159 с.

45.     Основы хронобальнео— и хронофизиотерапии / И. Е. Оранский, Т. В. Крупина, И. А. Балабанова и др.— Свердловск, 1989.—142.

46.     Парин В. В., Меерсон Ф. З. //Журн. эволюц. биохимии.— 1969.—Т. 5, N2.—С. 158—166.

47.     Романов Ю. А., Захарченко О. П., Степанова Л. И., Каменецкая Э. А. // Пробл. эндокринологии.— 1975.— N 3.— С. 113—118.

48.     Самосюк И. З. Биологические ритмы и акупунктура.— Киев: Здоров’я, 1994.— 32 с.

49.     Саркисов Д. С, Пальцын А. А., Втюрин Б. В. Приспособи­тельная перестройка биоритмов.— М.: Медицина, 1975.— 184 с.

50.     Слоним А. Д. Среда и поведение. Формирование адаптив­ного поведения.— Л.: Наука, 1976.— 209 с.

51.     Сорокин А. А., Шпирт М. Б. // Клин. медицина.— 1991.— N 5.—С. 37—39.

52.     Степанова С. И. Биоритмологические аспекты проблемы адаптации.— М.: Наука, 1986.— 240 с.

53.     Сушко Е. П. Биоритмы и клинические проявления инфек­ционных заболеваний у детей.— Мн.: Беларусь, 1982.— 94 с.

54.       Таболин В. А., Чижова З. П., Щербатова Е. П., Лебедев В. П. //Педиатрия.— 1972.— N 8.— С. 27—30.

55.     Таболин В. А., Чижова З. П., Щербатова Е. И. Суточные ритмы физиологических процессов организма.— М., 1972.— С. 117—119.

56.     Халберг Ф. Биологические часы.— М.: Мир, 1964.— С. 460—474.

57.     Хронобиология легких / Под ред. Г. Б. Федосеева, И. Б. Воронова.— Л.: Наука, 1987.— 102 с.

58.     Ченчербекова М. К. Хронобиологические аспекты пародонта и генерализованного пародонтита: Автореф. дис. ... канд. мед. наук.— Алма—Ата, 1992.— 27 с.

59.       ЯрешкоА. Г. // Пробл. туберкулеза.— 1983.— N 2.—С. 44—47.

60.     Aschoff J. //Arzneimittol—Forsch.— 1978.— Bd 28, Н. 10.—S. 1850—1857.

61.     Aschoff J., Wever R. // Fed. Proс— 1976.— V. 35, N 12.— P. 2326—2332.

62.     Broadway J., Arecedt J., Folkard S. //Neurosci. Gett.—1987.— V. 79.— P. 185—189.

63.     Bourin M., Guillard Y. // Rev. Med.— 1981.— V. 22, N 6.—P. 347—354.

64.     Fleischer D. // J. Pediat.— 1967.— V. 70.— P. 54—59.

65.     Folkard S., Hume K., Minors D. // Nature.— 1985.— V. 313, N 6004.— P. 673—679.

66.     Fujieda V., Goff A., Pugeat W., Storott C. // Endocrinology.— 1982.— V. Ill, N 6.— P. 1944—1950.

67.     Halberg F. //Ann. Rev. Physiol.— 1969.— V. 31.— P. 671—725.

68.     Hildebrandt G. // Z. Physiother.— 1979.— Bd 31, N 3.— S. 173—198.

69.     Hrushesky W. // Science.— 1985.— V. 228, N 4695.— P. 73—75.

70.     Kida K., Nishio Т., Jokozawa et al. // J. Biochem.—1980.— V. 86, N4.— P. 1009—1013.

71.     Klein D. The Hypothalamus / Ed. S. Reichlin, R. J. Baldessarini, J. B. Martin.— New York: Raven Press, 1978.— P. 303—327.

72.     ReinbergA. //Arch. Toxicol.— 1976.— Bd 36.— S. 327—339.

73.     Reinberg A., Smolensky M. Biological rhythms and medicine. Cellular, metabolic, psychopathologic and pharmacologic aspects.— New York: Springer Verl., 1983.—305 p.

74.     Sadow J., Knight S., Irvine W. //Proc. Roy. Soc. Med.—1974.— V. 67, N 12.— P. 1222—1225.

75.     Takahashi J. S., Zatz M. // Science.— 1982.— V. 217, N 4565.—P. 1104—1111.

76.     Touiton J., Bogdan A., Eimal J. et al. // Horm. Metab. Res.— 1977.— V. 9, N 4.— P. 312—321.

77.     Toward Chronopharmacology / Ed. R. Takahashi.— Oxford, 1982.— 317 p.